Машина времени ebook

Книжный Клуб «Клуб Семей­ного Досуга»

2013

ISBN 978-966-14-7423-8 (epub)

Никакая часть данного издания не может быть

скопирована или воспроизведена в любой форме

без письменного разрешения издательства

Электронная версия создана по изданию:

Уэллс Г.

У98 Машина времени [Текст] / пер. с англ. Н. А. Морозовой, К. Н. Волкова ; предисл. А. Климова; оформл. серии М. Курдюмова ; худож. М.Мосияш. — Харьков : Книжный Клуб «Клуб Семей­ного Досуга», 2010. —240 с. : ил. — (Серия «Библиотека приключений»).

ISBN 978-966-14-0560-7 (серия).

ISBN 978-966-14-0754-0 (Украина).

ББК 84.4ВЕЛ

Печатается по изданию:

Уэллс Г. Машина времени. — СПб.: Шиповник, 1909.

Перевод с английского:

"The Time Machine", "Aepyornis Island", "The Magic Shop", "In the Abyss" by Herbert George Wells

ПереводчикиН. А. Морозова, К. Н. Волков

В оформлении обложки использована иллюстрацияМарины Мосияш

Оформление серииМихаила Курдюмова

ХудожникМарина Мосияш

© Книжный Клуб «КлубСемейного Досуга»,из­да­ние на русскомязыке, 2010

© Книжный Клуб «КлубСемейного Досу­га»,ху­до­жественноеоформ­ление, 2010

Впередсмотрящий

Тридцатого октября 1938 года в Нью-Йорке разразилась небывалая паника. Тысячи перепуганных американцев собирали вещи, готовясь к эвакуации, прощались с близкими и молились о спасении. Улицы заполнились бестолково суетящимися людьми, дороги, ведущие из города, были до отказа забиты беженцами. В полицию беспрерывно звонили горожане, взывая о помощи и требуя противогазов. Они сообщали, что уже слышат стрельбу, а с крыш домов видят вспышки взрывающихся снарядов и облака зеленоватого газа, который повсюду используют марсиане!

Это не отрывок из фантастической повести, а описание подлинных событий. К утру следующего дня паника улеглась и жители восточного побережья США узнали, что стали жертвой… искусства. Молодой актер — впоследствии великий кинорежиссер Орсон Уэллс — создал радиоспектакль по роману своего английского однофамильцаГербертаУэллса«Войнамиров»,написанному сорок лет назад. И оказался настолько убедительным, что миллион американцев, слушавших передачу, поверил каждому слову.

Орсону Уэллсу пришлось принести извинения за то, что он «ввел в заблуждение публику», а Герберт Уэллс прислал телеграмму, в которой заявил, что снимает с себя всякую ответственность за последствия радиопередачи. Хотя ответственность его была даже слишком велика — он написал превосходный и убедительный роман.

Евгений Замятин, автор знаменитой антиутопии «Мы», называл книги Герберта Уэллса «городскими сказками» — сказками, порожденными технической цивилизацией и жизнью городов-муравейников, где несовершенство общественного устройства становится особенно очевидным. Однако это не сказки, а скорее притчи или пророческие мифы, многие из которых сбылись с поразительной точностью.

Один из основоположников жанра научной фантастики, Уэллс не был «научным фантастом» в общепринятом смысле слова. Его меньше всего интересовало, будут ли работать описанные им аппараты, машины и приборы, — писатель создавал экстремальные ситуации и пристально исследовал, как поведут себя в них обычные люди, его современники. Уэллс описывал не машину времени и ее создателя, а то, что человечество умудрилось сделать с Землей и собственной цивилизацией; не вторжение марсиан, а поведение жителей большого города перед лицом глобальной угрозы; не человека-невидимку, а одинокого индивидуалиста в момент отчаянного столкновения с обществом. «Научное» в его книгах — это прежде всего психологическая точность и знание законов общественной жизни, умение пользоваться научными методами для прогнозирования будущего, философская глубина мысли при внешней простоте слова. Способность сделать правдоподобным самый дерзкий вымысел принесла Герберту Уэллсу славу крупнейшего экспериментатора в литературе своего времени.

За полвека неустанного труда он создал более сорока романов и несколько сборников отличных рассказов, два десятка философско- публицистических книг, посвященных совершенствованию общества, учебники по биологии и истории, около тридцати томов социальных и политических прогнозов, а также ряд книг для детей.

Роман «Машина времени» (1895) был для Герберта Уэллса «пробой пера», и очень успешной. Это первое в истории произведение, посвященное путешествию человека в невероятно отдаленное будущее. Небольшая печальная книга — Уэллс вовсе не был оптимистом — ясно показала, к чему может привести человечество классовое неравенство, несправедливость и моральная деградация. То, на что его современники предпочитали закрывать глаза, с пророческой силой отразилось в дебютном романе великого фантаста. И надо признать — читатели были потрясены и озадачены картинами будущего, которое в эпоху всеобщей веры в прогресс представлялось радужным и безоблачным.

***

А началось все в провинциальном городке Бромли, неподалеку от Лондона, где в семье владельцев лавки, торговавшей фарфоровыми изделиями, в 1866 году родился сын Герберт. Лавка почти не давала дохода, и семья жила на деньги, которые отец зарабатывал профессиональной игрой в крикет — игру, родственную бейсболу и русской лапте. Когда Уэллсу-младшему исполнилось четырнадцать, отец сломал ногу и лишился заработка. Подростку, мечтавшему стать ученым, пришлось работать уборщиком, кассиром в мануфактурной лавке, лаборантом в аптеке, давать частные уроки, а позднее преподавать в начальной школе. Он продолжал учиться самостоятельно, и его упорство было вознаграждено — Герберт добился стипендии в одном из лондонских колледжей, высшем учебном заведении, готовившем преподавателей естественных и точных наук, а в 23 года получил ученую степень в области биологии

Одновременно молодой ученый публиковалочерки в газетах и журналах, а в 1895 году выступил как писатель-фантаст с романом «Машина времени», принесшим ему широкую известность не только в Англии, но и за рубежом. За первымроманом последовали «Остров доктора Моро»(1896), «Человек-невидимка» (1897) и «Война миров» (1898), упрочившие литературную репутацию Уэллса настолько, что он принял решение полностью посвятить себя литературе.

«Жизнь всегда была мне страшно любопытна, увлекала меня безумно, наполняла меня образами и идеями, которые, я чувствовал, нужно было возвращать ей назад. Я любил жизнь и люблю ее все больше и больше. То время, когда я был приказчиком или сидел в лакейской, тяжелая борьба моей ранней юности — все это живо стоит у меня в памяти и по-своему проясняет мой дальнейший путь», — писал Уэллс в автобиографии, опубликованной в 1934 году.

Книги принесли ему не только известность и гонорары. Герберт Уэллс стал одним из авторитетнейших людей своего времени; к мнению писателя прислушивались европейские политики и крупные государственные деятели, он принимал участие в работе Лиги наций. Писатель дружил с Максимом Горьким, встречался с Рузвельтом, Лениным и Сталиным в надежде убедить вождей пролетариата, что избранный ими путь жестокого подавления и террора ведет не к процветанию, а в тупик, но не был услышан. В 1939 году, воспользовавшись биографиями Сталина, Муссолини и Гитлера, Уэллс опубликовал книгу «Святой террор», в которой детально описал психологию и черты личности современного диктатора.

С середины 30-х годов Уэллс жил на юге Франции, много путешествовал вместе с сыновьями Джорджем и Фрэнком, выступал с лекциями и прогнозами. Начало Второй мировой войны стало для Уэллса печальным подтверждением того, что технический прогресс — вовсе не гарантия мира и процветания. Стареющему писателю довелось увидеть не только ужасы войны, но и исполнение одного из самых мрачных своих пророчеств — создание атомной бомбы. Это оружие было описано им в романе «Облик грядущего» еще в 1935 году. За год до смерти, будучи под впечатлением от атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, Уэллс опубликовал свою последнюю книгу, полную сомнений в будущем земной цивилизации, — она называлась «Ум на грани».

Герберт Джордж Уэллс скончался 13 августа 1946 года. Согласно завещанию писателя его прах был развеян над проливом Ла-Манш.

Живой интерес к книгам Уэллса не угасал на протяжении всего двадцатого века, а в наши дни он даже острее, чем когда-либо. Мудрец, сказавший: «Тот, кто не смотрит вперед, остается позади», по-прежнему доносит до нас свою тревогу за человечество и заставляет напряженно размышлять.

Введение

Путешественник во Времени — пожалуй, это название будет для него самым подходящим — рассказывал нам просто какие-то непостижимые вещи.

Его серые глаза блестели и щурились, а обычно бледное лицо покраснело и оживилось. Огонь яркопылал в камине, электрические лампочки в серебряных лилиях сияли мягким белым светом, пузырьки в стаканах с вином искрились и переливались. Наши кресла — изобретение хозяина — скорее заключали нас в объятия и ласкали, чем служили сиденьем. В комнате господствовала та приятная послеобеденная атмосфера, которая освобождает мысль от рамок определенности и дает толчок фантазии.

Он излагал нам свою идею, отмечал главные пункты, поднимая тонкий указательный палец, а мы сидели и лениво восхищались его серьезным отношением к новому парадоксу (как мысленно мы это называли) и поразительной изобретательностью.

— Вы должны внимательно следить за моей мыслью. Я буду оспаривать те идеи, которые в настоящее время считаются почти общепризнанными. Ну вот, например, геометрия, которой вы обучались в школе, — она основывается на ошибочном представлении…

— Не слишком ли это сложный предмет, чтобы с него начинать? — спросил рыжеволосый Фильби, великий спорщик.

— Я не требую, чтобы вы соглашались со мной, не имея на то разумных оснований. Но своими доводами я вас заставлю принять все положения, какие мне нужно. Вы знаете, конечно, что математическая линия, толщина которой равна нулю, не имеет реального существования. Учили вас этому? В действительности не существует и математической плоскости. Все это чисто отвлеченные понятия.

— Справедливо, — подтвердил Психолог.

— Точно так же не может реально существовать и куб, имеющий только длину, ширину и высоту.

— Япротестую, — заявил Фильби. — Твердое тело явно может существовать. Все реальные вещи…

— Так думает большинство людей. Но подождите минуту. Может существоватьмгновенныйкуб?

— Не понимаю вас, — сказал Фильби.

— Может ли реально существовать куб так, чтобы существование его не длилось во времени?

Фильби задумался.

— Ясно, — продолжал Путешественник во Времени, — что всякое реальное тело должно обладать протяженностью по четырем измерениям, то есть должно иметь длину, ширину, высоту и продолжительность существования. Но вследствие естественной ограниченности физической стороны нашего существа — я сейчас объясню вам — мы склонны не замечать этого факта. На самом деле существуют четыре измерения: три из них мы называем измерениями пространства, а четвертое — это измерение времени. Правда, существует стремление провести несуществующее в действительности различие между первыми тремя измерениями и последним, но это объясняется тем обстоятельством, что наше сознание, с начала и до конца нашей жизни, движется в одном и том же направлении — в направлении последнего, четвертого, измерения.

— Это, — сказал Очень Молодой Человек, делая отчаянные усилия зажечь сигару над лампой, — в самом деле вполне ясно!

— Ну вот, тогда интересно, почему этот факт совершенно упускается из виду, — продолжал Путешественник уже увереннее. — В действительности это и есть четвертое измерение, хотя некоторые люди, рассуждающие о четвертом измерении, не знают, что они говорят именно об этом. В сущности, это лишь другой способ смотреть на время. Между временем и любым из трех измерений пространства нет никакой разницы, кроме той, что наше сознание движется вдоль времени, вдоль четвертого измерения. Но многие недалекие люди совершенно неправильно понимают это. Вы, конечно, слышали, что они говорят о четвертом измерении?

— Я не слышал, — сказал Провинциальный Мэр.

— Это очень просто. Пространство, как его понимают наши математики, имеет три измерения — мы можем называть их длиной, шириной и высотой, — и оно всегда определяется по отношению к трем плоскостям, каждая из которых образует прямой угол с двумя другими. Философские умы, однако, не раз задавались вопросом, почему признается существование только трех измерений, почему не может существовать четвертое, под прямым углом к трем остальным? Они даже пытались создать геометрию четырех измерений. Профессор Саймон Ньюком говорил об этом в нью-йоркском математическом обществе месяц тому назад. Вы знаете, как на плоской поверхности, имеющей только два измерения, мы можем представить тело с тремя измерениями. И совершенно так же, посредством трехмерных моделей, можно дать изображение тела с четырьмя измерениями, если только овладеть перспективой предмета. Понимаете?

— Кажется, да, — пробормотал Провинциальный Мэр и, насупив брови, погрузился в состояние внутреннего созерцания, причем губы его продолжали шевелиться, словно он повторял мистические слова. — Да, мне кажется, теперь я понимаю, — сказал он после довольно продолжительной паузы, и лицо его вдруг просияло.

— Хорошо. Должен вам сообщить, что я сам в течение некоторого времени занимался геометрией четырех измерений. Кое-какие результаты, полученные мной, довольно любопытны. Например: вот портрет человека, когда ему было восемь лет; вот другой портрет того же самого человека, когда ему было пятнадцать; третий — когда ему было семнадцать лет, четвертый — когда ему было два­дцать три года. Все это, так сказать, сечения, то есть трехмерные представления его четырехмерного существа, которое уж есть вещь вполне определенная и не изменяющаяся.

— Ученые, — сказал Путешественник во Времени после молчания, необходимого для правильного усвоения сказанного, — ученые отлично знают, что время есть только один из видов пространства. Перед вами самая простая научная диаграмма: кривая погоды. Линия, которую я провожу пальцем, показывает движения барометра. Вчера он стоял вот на какой высоте, а в ночь на сегодня упал. Утром он опять поднялся и медленно двигался вверх до этой высоты. Само собой разумеется, что ртуть не проводила этой линии ни на одном из общеизвестных пространственных измерений. Но все же, несомненно, такая линия где-то была проведена, и отсюда мы должны заключить, что она находится в четвертом измерении.

— Однако, — заметил Врач, пристально глядя на угли в камине, — если время — это действительно четвертое измерение пространства, то отчего же оно всегда рассматривалось и рассматривается как нечто совершенно отличное от пространства? И почему мы не можем двигаться во времени точно так же, как мы двигаемся по вcем остальным измерениям пространства?

Путешественник во Времени улыбнулся.

— Вы так уверены, что мы можем свободно передвигаться в пространстве? Ну что ж, люди действительно довольно легко перемещаются, ходят направо и налево, назад и вперед — они всегда это делали. Я допускаю, что мы можем свободно двигаться по двум направлениям. Но вверх и вниз? Тут сила тяготения ограничивает нас.

— Не совсем, — возразил Врач. — Ведь существуют же воздушные шары!

— Но до изобретения воздушных шаров человек не имел других способов двигаться в вертикальном направлении, кроме отчаянных прыжков да влезания на возвышенности.

— И все-таки, пусть немного, но люди могут перемещаться вверх и вниз, — настаивал Врач.

— Легче, гораздо легче вниз, нежели вверх!

— А во времени вы совершенно не сможете двигаться! Люди не в состоянии уйти от настоящего момента.

— Мой дорогой сэр, именно в этом вы и ошибаетесь. Впрочем, как и все на свете. Мы постоянно уходим от настоящего момента. Наша духовная жизнь — не материальная и не имеющая измерений — проходит по четвертому измерению, времени, с одинаковой быстротой от колыбели до могилы. Это абсолютно так же, как если бы мы, начав свое существование на пятьдесят миль над земной поверхностью, все время равномерно падали вниз.

— Но главное затруднение в другом, — прервал его Психолог. — Вы способны двигаться во всех направлениях пространства, но не можете двигаться во времени.

— А вот тут-то и возникает повод поговорить о моем великом открытии. И я не согласен с вашим утверждением, что мы не можем перемещаться во времени. Например, если я очень живо воспроизвожу в своей памяти какое-нибудь событие, то как бы возвращаюсь к тому моменту, когда оно произошло. Я, как вы выражаетесь, мысленно отсутствую, делаю на мгновение прыжок назад, в прошлое. Правда, у нас нет никакого способа после такого прыжка в прошлое задержаться там хоть на короткое время — почти так же, как дикарь или какое-нибудь животное после прыжка не могут оставаться в воздухе на расстоянии даже шести футов от земли. Но цивилизованный человек в этом отношении стоит выше дикаря. Он научился, вопреки силе тяготения, подниматься на воздушном шаре. Но неужели он не в состоянии найти способ остановить или ускорить свое движение во времени, а может, и больше: повернуться и двигаться обратно?

— О! — вскричал Фильби. — Это невозможно…

— Почему? — спросил Путешественник во Времени.

— Потому что это противоречит здравому смыслу, — ответил Фильби.

— А именно? — осведомился Путешественник во Времени.

— На словах вы мне, пожалуй, докажете, что черное — белое, но вам никогда не переубедить меня в этом! — заявил Фильби.

— Может быть, — согласился Путешественник во Времени. — Однако же теперь, надеюсь, вы начинаете понимать, в чем заключался предмет моих исследований в геометрии четырех измерений. У меня уже давно была смутная идея построить машину…

— Для путешествия во времени? — воскликнул Очень Молодой Человек.

— Для путешествия в каком угодно направлении пространства и времени, смотря по же­ланию…

Фильби только рассмеялся в ответ.

— И я проверил это на опыте, — добавил Путешественник во Времени.

— Это, кстати, весьма заманчиво для историка, — заметил Психолог. — Пожалуй, можно было бы прокатиться в прошлое и проверить общепринятое описание какого-нибудь события, например битвы при Гастингсе!

— А вам не кажется, что там вы привлекли бы к себе излишнее внимание? — спросил Врач. — Ведь наши предки не очень-то любили анахронизмы!

— У нас появилась бы возможность изучить настоящий греческий язык из уст Гомера или Платона! — высказал свою мысль Очень Молодой Человек.

— И они наверняка бы задали вам за сомнительные успехи! Ведь немецкие ученые так усовершенствовали древнегреческий язык!

— Тогда уж лучше отправиться в будущее! — воскликнул Очень Молодой Человек. — Вы только подумайте! Можно было бы положить в банк все свои деньги, оставить их там, чтобы росли проценты, а самим укатить в будущее…

— Чтобы найти там общество, — вставил я, — организованное на строго коммунистических основаниях.

— Из всех диких, экстравагантных теорий… — начал Психолог.

— Да, именно так мне казалось. Поэтому я и не говорил об этом, пока…

— Пока вы не проверили этого на опыте? — воскликнул я. — Вы можете это сделать?

— Подайте сюда ваш опыт! — вскричал Фильби, которому надоело слушать.

— По крайней мере, покажите нам этот опыт, —сказал Психолог и добавил: — Хотя все это, конечно, чепуха…

Путешественник во Времени с улыбкой смотрел на нас. Потом, продолжая усмехаться, он сунул руки в карманы брюк и медленно вышел из комнаты. Мы слышали, как он, шаркая, шел по коридору, ведущему в лабораторию.

Психолог,взглянувнаприсутствующих,спросил:

— Странно, почему он покинул нас?

— По-видимому, он хочет показать нам какой-нибудь фокус или что-нибудь в этом роде, — спокойно произнес Врач.

Фильби принялся рассказывать нам о фокуснике, которого видел в Бёрсломе, но прежде чем он успел закончить вступление, наш Путешественник во Времени вернулся и прервал его на полуслове.

Машина времени

Предмет, который Путешественник во Времени держал в руках, представлял собой блестящую металлическую раму, чуть-чуть больше маленьких часов и при этом очень тонкой работы. Там была слоновая кость и еще какое-то прозрачное кристаллическое вещество.

Теперь я должен быть очень точен в своем описании, ибо, если не придерживаться объяснений Путешественника во Времени, все, что последует далее, будет положительно непостижимо.

Он взял один из маленьких восьмиугольных столиков, находившихся в комнате, и поставил его перед огнем, так что две ножки помещались на коврике у камина. На столик он водрузил свой аппарат. Затем Путешественник во Времени придвинул стул и сел на него. На столике стояла маленькая лампа с абажуром, и от нее на аппарат падал яркий свет.

В комнате было еще около дюжины свечей. Две из них горели в бронзовых подсвечниках на камине, а остальные — в канделябрах, так что комната была достаточно хорошо освещена.

Я сидел в низеньком кресле и пододвинул его чуть вперед, чтобы находиться между Путешественником во Времени и камином. Фильби стоял позади Путешественника во Времени и заглядывал через его плечо. Врач и Провинциальный Мэр следили за ним сбоку, с правой стороны, а Психолог — с левой. Очень Молодой Человек стоял за спиной Психолога. Мы все, конечно, были настороже. Я считал совершенно невероятным, чтобы при таких условиях мы могли быть обмануты каким-нибудь фокусом, как бы он ни был тонко и искусно проделан.

Путешественник во Времени посмотрел сперва на нас, потом на свой прибор.

— Ну и что же? — спросил Психолог.

— Эта маленькая вещица, — начал Путешественник во Времени, положив руки на аппарат, — не более чем модель моей Машины для путешествия во времени. Наверное, вы уже заметили, что у этого аппарата весьма загадочный вид, а около оси наблюдается какое-то странное мерцание, как будто она не совсем реальна.

Он указал пальцем на одну часть модели.

— Вот здесь один маленький белый рычаг, а тут другой.

Врач поднялся со своего места и взглянул на модель.

— Превосходно сделано, — проговорил он.

— Я два года проработал над этим, — добавил Путешественник во Времени.

Когда мы все последовали примеру Врача и осмотрели модель, изобретатель продолжил:

— Теперь мне хотелось бы, чтобы вы уяснили для себя: если нажать на этот рычаг, то Машина начнет скользить в будущее; что касается другого рычага, то он дает Машине задний ход. Это кресло — место для Путешественника во Времени. Сейчас я нажму на этот рычаг — и Машина отправится в будущее. Она исчезнет, уйдет, скрывшись с наших глаз. Постарайтесь же хорошенько разглядеть ее. Осмотрите также стол и убедитесь, что тут нет никакого фокуса. Я вовсе не желаю потерять эту модель, а тем более не хочу, чтобы меня стали называть шарлатаном.

Прошло около минуты. Психолог, как мне показалось, собирался что-то сказать, но, видимо, передумал. Путешественник во Времени, окинув нас внимательным взглядом, протянул руку к рычагу.

— Нет, — произнес он вдруг. — Дайте мне вашу руку. — И, повернувшись к Психологу, взял его за руку и сказал, чтобы тот указательным пальцем нажал на рычаг.

Таким образом, Психолог сам отправил модель Машины времени в ее бесконечное путешествие. Мы все видели, как повернулся рычаг. Я абсолютно убежден, что тут не было ни малейшего обмана.

Мы почувствовали легкое дуновение ветра; огонь в лампе колыхнулся. Одна из свечей, стоявших на камине, погасла. Маленькая Машина вдруг сделала колеблющийся оборот, и ее очертания стали размытыми; секунду мы видели ее как призрак, как вихрь тускло мерцавшей бронзы и слоновой кости, а затем — да: она исчезла! На столе осталась только лампа.

С минуту все молчали. Наконец Фильби выругался.

Психолог, оправившись от первоначального потрясения, заглянул под стол. Путешественник во Времени рассмеялся.

— Ну? — весело спросил он, передразнивая Психолога.

Затем Путешественник во Времени встал и, подойдя к камину, на котором стояла табакерка, принялся спокойно набивать трубку.

Мы переглянулись.

— Слушайте, — сказал Врач, — вы это всерьез? Неужели вы действительно верите в то, что эта Машина отправилась путешествовать во времени?

— Без сомнения, — коротко ответил Путешественник во Времени и нагнулся к камину, чтобы зажечь лучинку.

Закурив трубку, он взглянул Психологу в лицо.

Психолог, чтобы скрыть свое смущение, достал сигару и, позабыв обрезать конец, тщетно пытался закурить ее.

— Хотелось бы добавить, — сказал Путешественник во Времени, — что у меня почти окончена большая Машина. — Он кивнул в сторону лаборатории. — И когда она будет собрана, я намерен сам совершить путешествие.

— Вы настаиваете на том, что ваша модель отправилась в будущее? — спросил Фильби.

— В будущее или прошлое — я пока не знаю.

После небольшой паузы Психолог вдруг заявил:

— Машина должна была отправиться в прошлое, если только она вообще куда-нибудь отправилась.

— Почему? — спросил Путешественник во Времени.

— Думаю, что если бы Машина не двигалась в пространстве и отправилась в будущее, то все время оставалась бы с нами: ведь и мы путешествуем туда же!

— Но, — возразил я, — если бы Машина отправилась в прошлое, мы бы видели ее — и как только вошли в комнату, и в прошлый вторник, когда мы тоже были здесь, и в предыдущий вторник…

— Серьезные возражения, — заметил Провинциальный Мэр и с беспристрастным видом повернулся к Путешественнику во Времени.

— Нисколько, — ответил Путешественник во Времени и обернулся к Психологу: — Вы, я вижу, задумались. Ну что ж, именно вы-то и сможете им объяснить. Ведь это, знаете ли, будет впечатление за пределом восприятия, неопределенное впечатление, правда?

— Ну конечно, — согласился с ним Психолог и тотчас же обратился к нам: — С точки зрения психологии, все довольно просто. Мне надо было раньше догадаться. Это достаточно ясно и действительно служит для поддержания парадокса. Мы не можем видеть и не можем определить движение этой Машины так же, как не можем видеть спицы вертящегося колеса или пулю, летящую в воздухе. Если Машина двигается во времени в пятьдесят или в сто раз быстрее, чем мы, если она проходит за секунду расстояние, которое мы проходим за минуту, то впечатление, производимое ею, должно равняться одной пятидесятой или одной сотой того впечатления, которое она бы произвела, если бы не двигалась во времени. Это достаточно просто…

Он провел рукой по тому пространству, где раньше находилась Машина.

— Видите? — сказал он, улыбаясь.

Мы не спускали глаз с пустого стола в течениенескольких минут. Наконец Путешественник воВремени спросил нас, что мы думаем по этому поводу.

— Сейчас, когда на дворе ночь, все выглядит довольно правдоподобно, — ответил Врач, — но давайте подождем до завтра. Как говорится, утро вечера мудренее.

— Не хотите ли взглянуть на большую Машину времени? — спросил Путешественник.

Он взял в руки лампу и повел нас через длинный холодный коридор в свою лабораторию. Я живо помню мерцающий свет лампы, странный широкий силуэт изобретателя, пляшущие тени на стенах; мы шли за ним, озадаченные, но все еще не доверяющие; помню, как мы увидели в лаборатории большую копию маленького механизма, того самого, который исчез на наших глазах.

Одни части Машины были изготовлены из никеля, другие из слоновой кости, некоторые же детали были, несомненно, вырезаны или выпилены из горного хрусталя. В общем, Машина была почти готова. Я заметил изогнутые, еще не сделанные до конца хрустальные стержни, которые лежали на скамье подле чертежей, и взял один из них, чтобы получше рассмотреть. По-видимому, он был изготовлен из кварца.

— Послушайте, — сказал Врач, — вы и в самом деле затеяли все это всерьез? Или это шутка вроде того привидения, которое нам показывали на Рождество?

— На этой Машине, — сказал Путешественник, подняв лампу над головой, — я намерен исследовать время. Полагаю, вы понимаете, о чем речь? Никогда в жизни я не был серьезнее, чем теперь.

Никто из нас не знал, как отнестись к его словам. Фильби, выглянувший из-за плеча Врача, многозначительно подмигнул мне.

Путешественник возвращается