Серебряная труба ebook

Автор этой сказки Оуэн Барфилд — филолог и антропософ, один из «Инклингов», оксфордской литературной группы, куда входили также знаменитые К.С. Льюис и Дж.Р. Толкин.

«Серебряная труба» была написана в 1925 г., задолго до появления Нарнии и Средиземья, но в ее искрящейся, как серебро, ясности и одновременно загадочности уже явственно проступает характерный, удивительный стиль позднейшей англоязычной фэнтезийной литературы, вплоть до тонких оттенков, роднящих ее, например, с современным «Гарри Поттером». В свое время детей Толкина сказка эта привела в восторг. Интересно, как воспримут ее современные дети.

На русском языке публикуется впервые.

ISBN 978-617-7314-09-6

© Owen Barfield Literary Estate, 2016

© М. Шаскольская, перевод, 2016

© Н. Ещенко, иллюстрации, 2016 © «Наири», 2016

Оуэн Барфилд

Серебряная труба

Издательство «Наири» благодарит Оуэна А. Барфилда, внука и поверенного автора, за возможность публикации книги на русском языке и Марию Шаскольскую за самоотдачу в открытии автора для русскоязычного читателя.

Оуэн Барфилд прожил 99 лет и написал много книг. Но его вряд ли можно назвать сказочником. Когда его дети были маленькими, он рассказывал им много сказок, чужих и своих, но нам известны лишь три его сказки, которые были напечатаны. Одну он написал в молодости (это и есть «Серебряная труба»), одну — про мальчика и великана — немножко позже, а еще одну — спустя много лет, в самой своей последней книге, где говорится о том, как надо любить Землю и природу.

Больше всего Оуэна Барфилда всю жизнь интересовали СЛОВА — как они появились, как переходили из века в век, из языка в язык, как люди перестают пользоваться одними значениями слов и как возникают другие, а старые забываются, и вообще, что значат слова. Может быть, он и знал что-то о магической силе имен людей и вещей (подобно знатному Лорду-Различателю-Кто-Есть-Кто из своей сказки). Но писал он об этом в своих книгах и рассказывал в своих лекциях так, чтобы это стало понятно всем, даже тем, кто об этом ничего не знает. Еще он говорил о том, как люди видят мир и как они могут рассказать друг другу о том, что видят или слышат и понимают о мире. Как у них это получается или не получается. Как люди могут или не могут понять друг друга и договориться.

Книги Барфилда высоко ценил его близкий друг, автор «Хроник Нарнии» К.С. Льюис. Эти два писателя, два мудрых человека дружили с юных лет и очень многому научились друг у друга. В молодости они долго и яростно спорили о самых главных вещах в мире — о том, как создан мир и как в нем жить людям. Об этих спорах даже написана большая книга «Великая битва О. Барфилда и К.С. Льюиса». А поскольку оба друга уже тогда много знали и успели прочесть много хороших и умных книг, то и теперь люди могут из этих споров многому научиться, если когда-нибудь книгу прочтут. Споры эти велись несколько лет, в беседах и в письмах. Потом споры резко прекратились, но на всю дальнейшую жизнь осталась дружба Оуэна Барфилда и Клайва Стейплза Льюиса и осталась их взаимная благодарность за то, что они получили друг от друга в этой битве. Много позже, написав первую из «Хроник Нарнии» — «Лев, колдунья и платяной шкаф», ту самую, где мы читаем, как девочка Люси открывает волшебную страну Нарнию, К.С. Льюис посвятил ее реальной девочке Люси, своей крестнице Люси Барфилд — дочери Оуэна Барфилда. Пятая же из хроник — «Плавание на край света, или Покоритель Зари» — посвящена сыну Барфилда Джеффри.

Сказка «Серебряная труба» очень понравилась детям еще одного знаменитого писателя, который тоже помимо всего писал сказки, но не был только сказочником, — Дж.Р. Толкина. В 1936 году Льюис писал об этом в письме к Барфилду: «Я дал почитать “Серебряную трубу” Толкину, и теперь слышу, что она пользуется величайшим успехом у его детей, какой вообще когда-либо доставался книге. ... Им понравились грустные места, сказал Толкин, за то, что они грустные, а загадочные — за то, что они загадочные, как всегда у детей. Самый младший полюбил принцессу Гэмбу, “потому что она умная, а обычно в книжках плохие люди не умные”. Присказки Толстого Карлика стали повторяться так часто, что уже всему дому надоели. В целом, Вы попали в десятку».

Мы надеемся, что и в наше время сказка понравится читателям, хотя она и написана много лет назад, и дети теперь другие, да и весь мир изменился. Но сказки живут долго, а загадочные сказки — особенно.

Может быть, вас удивит имя принца — принц Учтивость, — как оно удивляет и меня. Но никакого другого перевода это имя не допускает. Так его зовут. Вероятно, это относится к той самой тайной магии имен, которую знал только мудрый Лорд-Различатель из сказки.

Хорошего вам чтения!

Мария Шаскольская

Часть 1

Жили-были две девочки, две принцессы, которых звали Виолетта и Гэмбетта, и жили они в замке Крутогорье. Принцессы были близнецами и так походили друг на друга, что королева не могла отличить одну принцессу от другой, и порой, когда Виолетта приходила с прогулки с мокрыми ногами, Гэмбетте тут же велели пойти и надеть сухие носки и туфли. Впрочем, так случалось не часто, потому что если шла на прогулку принцесса Виолетта, то можно было почти точно сказать, что принцесса Гэмбетта будет там на прогулке вместе с ней, — ведь они так были привязаны друг к другу, словно их и вправду какой-то веревочкой связали. И королева очень тревожилась и волновалась, как бы принцессы не перепутались. Поэтому она всячески старалась убедить короля (и в конце концов убедила!), что надо назначить особого вельможу, чтобы он различал принцесс между собой. Так был назначен Главный Лорд-Различатель-Кто-Есть-Кто.

Вступив в должность, Главный Лорд первым делом издал указ, чтобы все называли принцесс более короткими именами, потому что — сказал он — оба их имени оканчиваются на «-етта», а из-за этого их труднее различать.

— Почему же из-за этого труднее? — сказал король. — По-моему, вовсе не труднее.

— Неважно почему, Ваше Величество, — твердо ответил Лорд-Различатель. — Просто труднее и все.

— Ну, тебе видней, — сказал Его Величество. — Мне кажется, что ты дурак. Выдумал какую-то глупость. Но раз говоришь, я буду так делать и подданным повелю. Потому что это твоя забота, а не моя, — и уехал охотиться.

И после этого одну из сестер стали звать принцесса Виола, а другую звали принцесса Гэмба.

А случилось так, что Лорд-Различатель-Кто-Есть-Кто был вовсе не дурак, а, наоборот, очень мудрый человек. Он уже давно подметил в двух принцессах нечто такое, чего другие пока не замечали. Более того — он знал о магической силе имен. И поэтому вскоре после того, как принцесс стали звать по-новому, все остальные тоже начали подмечать то же самое. И уже через короткое время мало кто при дворе мог перепутать одну принцессу с другой. Но сначала надо вам рассказать, как же это получилось, что две принцессы были так похожи друг на друга, даже когда уже довольно сильно подросли.

Когда во дворце был праздник по случаю крестин маленьких принцесс, король с королевой позвали много гостей и среди прочих послали приглашение мисс Томпсон. Мисс Томпсон приходилась какой-то родней дальней родне королевы, но вообще она была совсем незнатная и вовсе не королевской крови, а то бы ее, наверное, звали не мисс Томпсон, а как-нибудь по-другому. Жила она в маленьком доме на улице Холмистой. Но королева слыхала, что эта мисс Томпсон к старости научилась всякому колдовству и что она знает много всякого разного. И сказала королева королю, что эта мисс Томпсон, если ее не пригласят, может обидеться, и как бы она не подлетела к окну верхом на метле и не натворила всякого разного.

— А если мы ее пригласим, — сказала королева, — то она, конечно, придет, потому что у нас будет по случаю крестин торжественный завтрак, и тогда она, может быть, принесет

нашим дочкам подарок, который будет ценнее всех золотых погремушек, и серебряных ложечек, и деревянных лошадок из красного дерева с настоящими гривами и стеклянными глазами, такими, которые даже умеют поворачиваться.

Король с королевой послали приглашение, и мисс Томпсон пришла на крестины. Одета она была во все черное и опиралась на черную трость с серебряной ручкой, и конечно, ее шляпа была сверху острой, а внизу — с широкими полями. Глаза у нее тоже были черные и ух как сверкали! И вот когда мисс Томпсон доела на торжественном завтраке свой большой праздничный бутерброд, а потом еще апельсиновый джем (его там называли «мармелад»), тогда она подошла к колыбелькам, вокруг которых толпились, и наклонялись, и разговаривали все знатные люди. А король и королева, которые с другого конца зала за ней все это время наблюдали, сильно-сильно затаили дыхание и про себя твердили: «Вот сейчас, вот сейчас...».

Мисс Томпсон наклонилась над колыбельками, и тут уголки ее губ чуть-чуть дрогнули, и она вдруг стала совсем загадочной и очень торжественно произнесла, помахивая тростью и искоса поглядывая на короля с королевой:

Затем она подошла к королю и королеве и очень вежливо сказала:

— Большое спасибо, Ваши Величества. Мне, пожалуй, пора.

А королева ответила:

— Ну что вы! — И добавила: — Спасибо большое за ваш замечательный подарок моим дочкам.

— Это волшебство, — сказала мисс Томпсон.

— Я знаю, — ответила королева, которая очень расстроилась, что мисс Томпсон не подарила принцессам ничего такого, на что она надеялась.

— Вы ведь хотели как раз такое волшебство, — добавила мисс Томпсон строго.

— Да, — смиренно ответила королева.

Мисс Томпсон на самом деле была очень добрая старая дама, и ей трудно было видеть, что королева так сильно расстроилась, особенно после такого чудесного завтрака. Она сказала:

— Сейчас, одну минутку, — и опять вернулась к колыбелькам. На этот раз она не помахивала тростью и уголки ее губ не дрогнули. Она сдвинула брови, поглядела принцессам прямо в глаза и произнесла тихо:

— Пока вы обе будете живы, вы будете любить друг друга больше всех остальных на свете. Пока жива одна из вас, да пребудут обе.

А потом она вернулась к королю и королеве и сказала обычным голосом, как говорят занятые люди:

— Ну, теперь мне и вправду совсем пора.

Но королева, которая расслышала, что та сказала маленьким принцессам, вдруг упала на колени и заплакала радостными слезами, и все снова и снова благодарила мисс Томпсон, и целовала ей руки, и приговаривала:

— Ах, я этого не заслужила, не заслужила! Я вас позвала, только чтобы вы моим дочкам что-нибудь подарили. Я не заслужила... А теперь я знаю, что мои дочки принесут друг другу счастье!

— Ну, это как знать, — сказала мисс Томпсон и вышла из зала, пятясь и кланяясь, как ей и полагалось по ее незнатности.

Вот как случилось, что принцессы стали так походить друг на друга и так друг друга любить. Разумеется, было бы совсем просто их различить, если бы всего-навсего одеть их в разные платья. Но, к несчастью, в этой стране был такой закон, что все принцессы обязаны были носить платья исключительно одного покроя, пока им не исполнится двадцать один год, и тогда им разрешат самим выбирать себе платье. А пока они должны были дома носить простую тунику небесно-голубого цвета и серебристые чулки, а выходя из дому — надевать сверху черный плащ.

Что же касается причесок, то любая принцесса в этой стране подлежала изгнанию, если только у нее вдруг были заплетены косы, или завязан бант, или еще что-нибудь в этом роде. «Настоящим утверждается, что у принцессы волосы должны свободно свисать на спину и быть хорошо распрочесанными» (это было такое старинное слово, которое означало просто «расчесанными») — так гласил закон.

Так вот, Главный Лорд-Различатель-Кто-Есть-Кто, что же он такого заметил в принцессах, прежде чем поменял им имена? А вот что. Как-то раз он вышел в сад подышать свежим воздухом и увидел двух принцесс, когда они играли около ворот. А мимо ворот проходил мальчик, весь оборванный, в лохмотьях, и горько плакал. У Виолетты сразу на глаза навернулись слезы, она выбежала и отдала ему яблоко, которое держала в руке, и спросила мальчика, что с ним случилось. Лорд-Различатель не слышал, что говорила принцесса и что отвечал мальчик, но он видел, как мальчик понемногу перестал плакать и все слушал принцессу, а в конце концов пошел дальше и лицо у него так и сияло. Тогда принцесса вернулась к сестре, и тут Лорд-Различатель услышал, как они разговаривают между собой.

— Что ты ревешь? — спросила Гэмбетта.

— Не могу остановиться, — отвечала Виолетта. — Я думаю обо всех маленьких мальчиках, которые бедные и в лохмотьях. Мне их жалко! — и заплакала еще сильней.

— Не глупи, — сказала Гэмбетта. — Он, наверняка, нарочно начал плакать, чтобы ты дала ему яблоко.

— Ты почему так думаешь? — спросила Виолетта сквозь слезы.

— Люди все такие, — отвечала Гэмбетта, которая была старше сестры на одну минуту.

Больше ничего знатный Лорд не расслышал, и он печально улыбнулся и ушел из сада. Но через неделю, когда король назначил его Главным Лордом-Различателем-Кто-Есть-Кто, он твердо знал, что принцесс надо называть Виола и Гэмба. Так их и стали называть.

Но с этого времени и король, и королева, и весь двор начали постепенно видеть то, что Главный Лорд-Различатель увидел раньше всех. Все стали замечать, что две маленькие принцессы, внешне совсем-совсем неотличимые, в душе были совершенно разные, похожие друг на друга не больше, чем, скажем, часовня на привокзальную будку с билетной кассой. Однако же два заклинания, которые в день крестин наложила на них мисс Томпсон, никак не нарушались. Когда принцесса Гэмба наговорила уже так много вредных и едких слов, что у нее на лице появилась уродливая морщинка, точно такая же морщинка, хочешь не хочешь, появилась у принцессы Виолы. Но с другой стороны, когда принцесса Виола столько пела и танцевала (она очень любила петь и танцевать, и все вокруг радовались и улыбались), что у нее самой на щеках появились две совсем новые прелестные ямочки, — точно такие же ямочки, хочешь не хочешь, появились на щеках принцессы Гэмбы. Конечно, ямочки и морщинки друг другу очень мешали, и ямочки оказались не совсем прелестные, а морщинки не совсем уродливые. Короче говоря, принцесса Гэмба была немножко не такая уродливая, какой она стала бы в другом случае, а принцесса Виола немножко не такая красивая. Так действовало заклинание. А что касается второго заклинания, то единственное, что любила в жизни принцесса Гэмба, была принцесса Виола. А для принцессы Виолы среди тысяч и тысяч вещей, которые она

любила, принцесса Гэмба была, несомненно, самой-самой любимой, что бы та ни сказала и что бы ни сделала. И принцессы не могли расстаться ни на час, хотя когда находились вместе, только спорили или говорили между собой так, как это случайно услышал Главный Лорд-Различатель.